Если любишь, то любишь всего человека, какой он есть, а не каким я хочу, чтоб он был.

Роберт Рождественкский

«Будь, пожалуйста, послабее»

Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну –
вырасту,
стану особенным.

Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное –
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..

Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!

Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла
не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.

Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою –
такой уверенной –
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье –
я прошу,
робея, –
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.

«Ими владела любовь-чувство еще более суровое и жестокое, чем голод.» 

Я так хочу с тобой вдвоём стареть:
Вязать тебе носки из мягкой шерсти,
Носить тобой подаренные перстни
Да вечерами «Новости» смотреть.

Гулять с тобою под большим зонтом
В пальто давно уж вышедшем из моды.
Беречь тебя от хворей, непогоды.
Беседовать об этом и о том.

Сидеть в широких креслах у огня,
Укутывая ноги теплым пледом.
Варить борщи, кормить тебя обедом
По воскресеньям в середине дня.

Взбивать тебе подушки из пера,
Хранить в шкатулке милые открытки,
И распускать, не торопясь, на нитки
Давнишние шарфы и свитера.

Болтать с тобой вдвоём о пустяках,
Читать стихи и спорить о поэте.
И знать, что наши собственные дети
Всё ж помнят иногда о стариках.

Я так хочу с тобой вдвоём стареть.
Поверь, стареть вдвоём – такое счастье,
И это, милый, в нашей общей власти:
Ты только отыщи меня и встреть.

Ты только отыщи меня и встреть –
Найди меня в толпе среди прохожих,
И ты поймёшь: мы так с тобой похожи,
Что друг без друга не прожить нам впредь.

Удачная на днях была охота,
Легко нашел я логово волков.
Волчицу сразу пристрелил я дробью,
Загрыз мой пес, двоих ее щенков.

Уж хвастался жене своей добычей,
Как вдалеке раздался волчий вой,
Но в этот раз какой-то необычный.
Он был пропитан, горем и тоской.

А утром следующего дня,
Хоть я и сплю довольно крепко,
У дома грохот разбудил меня,
Я выбежал в чем был за дверку.

Картина дикая моим глазам предстала:
У дома моего, стоял огромный волк.
Пес на цепи, и цепь не доставала,
Да и наверное, он помочь не смог бы.

А рядом с ним, стояла моя дочь,
И весело его хвостом играла.
Ничем не мог я в этот миг помочь,
А что в опасности — она не понимала.

Мы встретились с волком глазами.
«Глава семьи той», сразу понял я,
И только прошептал губами:
«Не трогай дочь, убей лучше меня.»

Глаза мои наполнились слезами,
И дочь с вопросом: Папа, что с тобой?
Оставив волчий хвост, тотчас же подбежала,
Прижал ее к себе одной рукой.

А волк ушел, оставив нас в покое.
И не принес вреда ни дочери, ни мне,
За причиненные ему мной боль и горе,
За смерть его волчицы и детей.

Он отомстил. Но отомстил без крови.
Он показал, что он сильней людей.
Он передал, свое мне чувство боли.
И дал понять, что я убил ДЕТЕЙ

Девочка сидела в тёмной сырой комнате и рисовала красками открытку для своей любимой мамы. Её личико было очень бледное, губа была разбита, а на её маленьких исхудалых ручках были видны большие синяки. Не смотря на всё это-она улыбалась, но в её глазах виднелась некая грусть.

Она сидела и усердно рисовала, используя остатки красок, которые уже почти закончились и рисовала на пожелтевшем листке.

Комната, в которой она сидела, была грязная. На стенах слои грязи и копоти, комната пропахла спиртом. Возле стенки стоял одинокий старый стол с поломанным стульчиком, окно закрыто занавесками, которые когда-то были небесно-голубые, а теперь уже почти чёрные и через них в комнату не попадал ни единый лучик солнца. В углу лежала простыня, в которой по-видимому и спала это бедная малютка.

Послышался скрип, в комнату ввалилась женщина в нетрезвом состоянии. Малышка ухватила свой листок и подбежала к ней:

 — Мааамочка, я тебя так ждала, смотри, что я тебе нарисовала,-она протянула ей листок. На нём были нарисованы три человечка держащихся за руки. — Это ты, это я, а это...-она слегка запнулась, — а это папа.

Но женщина бездушно взглянула на девочку, вырвала лист из её рук, смяла и бросила на пол. Затем взяла малютку крепко за руку, ударила по лицу и резким движением откинула малышку в угол, где лежала единственная, почерневшая от грязи простыня. Девочка тихонько заплакала, но не сказала ни слова.

— Заткнись тварь!-начала кричать её мама(если можно так её назвать)- заткнись я сказала! Иначе я тебя размажу  по стенке! Это из-за тебя он ушёл! На что ты мне нужна?! Лучше б ты сдохла!

Малютка забилась  в угол и еле слышно хныкала, вытирая слёзки простынью. Она не знала в чём она виновата и просто плакала. Женщина неспешно закурила и стала смотреть пустым взглядом в потолок.  Докурив она бросила окурок на пол. Девочка еще еле слышно плакала.

-Перестань ныть мразь!-продолжала женщина- Перестань дрянь! Но малютка как не пыталась не могла успокоиться и тогда её мама подошла к ней и нанесла дочке ещё один удар по голове. Девочка потеряла сознание, по голове начала течь кровь скатываясь по её бледным щёчкам. А женщина не теряя ни минуты вынула из запазухи бутылку и жадно начала глотать её содержимое.

Миннут через 30 малышка очнулась и тихонько попросила у мамы воды. Тогда женщина, уже еле стоявшая на ногах подошла к девочке и нанесла последний удар...

Отрезвев женщина поняла, что она натворила и раскаялась, но было уже поздно… Последнее что сказала малютка «Прости мамочка, что я была плохой...»

 Я тебя никому не отдам-

Замерзающий плакал котенок, 
Умудренный не по годам, 
Рыл он снег серебристый под кленом. 

Навсегда я останусь с тобой, 
Я спасу нас обоих от стужи, 
Потому что под этой луной 
Мне никто больше в мире не нужен, 

Я сейчас закопаю нас в снег, 
Там тепло, отогреются лапки, 
Мимо быстро прошел человек, 
В зимней куртке и пуховой шапке. 

А потом все опять расцветет, 
Будет солнце сиять над землей, 
И никто никогда не поймет, 
Что пришлось пережить нам с тобой. 

Ты держись, не смотри, что я мал, 
Что в кровь изодрались лапки, 
Я не выдохся, просто устал, 
Ничего, да помогутнам боги, 

Нет, серьезно, я слышал о них, 
Есть такие кошачьи боги. 
Даже ветер в долине стих, 
Слушал сказ малыша у дороги. 

А котенок копал и копал, 
Вспоминая о солнечном лете, 
Он, безумец, еще и не знал, 
Что остался один на планете. 

Рядом с ним, на седом полотне, 
Еще теплое тельце лежало, 
А из глаз, по мохнатой щеке, 
Золотая слезинка бежала. 

Ты малыш, перестань копать, 
Все-равно ей уже не поможешь, 
Будет лучше тебе поспать, 
О нее погреться ты сможешь, 

Но котенок не слышит, сопит, 
Он не сдастся теперь холодам 
И упрямо во мглу твердит, 
«Я тебя никому не отдам!». 

Время — за полночь, люди все спят, 
Находясь в поддельном раю, 
У котенка глаза блестят, 
Он закончил работу свою, 

Тихо, тихо ступая на снег, 
Подошел он, где трупик лежал 
И почти что как человек, 
Он на ушко ей прошептал- 

Моя милая здесь я, с тобой, 
Я тебя никому не отдам, 
Я у клена, под снежной горой, 
Нам построил постельку, МАМ, 

Он туда перенес ее, 
А потом закопался сам, 
Колыбельную пел мороз, 
Но ее не услышать нам, 

Колыбельная эта для тех, 
Кто любовью всю жизнь живет, 
Забывая про беды свои, 
Только верность в крови несет, 

Он, безумец, в холодном снегу, 
Он за ближнего душу отдал, 
До конца повторял он в бреду, 
Я тебя никому не отдам… 

Автор к сожалению неизвестен.
Предположительно: песня группы «Like a Sun».

Игорь Мазунин

«Уродливый кот»

Когда-то давно жил я в стареньком доме.
С тех пор пролетел не один уже год.
И всем его жителям было известно
Насколько уродлив был местный наш кот.

Уродливый кот был всегда узнаваем –
Он был одноглазый и с ухом одним.
И знал он, как трудно на свете бывает,
Когда ты один и никем не любим.

Оторванный хвост, и поломана лапа
Срослась под каким-то неверным углом.
И множество шрамов… А был он когда-то
Приятным на вид полосатым котом.

Кота никогда и никто не касался.
Бутылки и камни бросали в него.
Водой ледяной поливали из шланга.
Пытаясь прогнать со двора своего.

И лапы ему защемляли дверями,
Когда он пытался войти в чей-то дом.
Страдая от боли, зализывал раны
Уже много раз он под чьим-то окном.

Но все удивлялись, насколько отважен
Был этот невзрачный уродливый кот.
И если из шланга его поливают –
Он мокнет покорно, но не отойдёт.

И даже когда в него что-то бросали,
Он тёрся о ноги о ласке прося.
Увидев детей, он бросался за ними.
Мечтал о заботе, да только вот зря..

Не мог он понять, почему в целом мире
Не встретить того, кто бы смог приютить.
И хоть он уродлив и грязен снаружи,
Но с чистой душой и умеет любить.

Однажды кота покусали собаки,
Что жили напротив в соседнем дворе.
Послышался лай и о помощи крики.
Спустился я вниз – кот лежал на земле..

Уродливый кот был ужасно искусан,
Всё тело в крови. Он почти умирал.
Пытаясь укрыться от страха и боли,
Свернувшись в клубок, неподвижно лежал.

Он знал — наступает конец грустной жизни.
И след от слезы пересёк его лоб.
Я нёс его в дом, он хрипел, задыхался.
Мне стало вдруг плохо, меня бил озноб..

Я чувствовал то, как ему было больно.
И как тяжело ему просто вздохнуть.
Но вдруг он к лицу моему потянулся
И робко меня попытался лизнуть.

От слёз задыхаясь, к нему я прижался.
Прильнул он к ладони моей головой.
Его добрый глаз вдруг ко мне повернулся –
И кот замурлыкал, почти неживой..

И даже сквозь самые сильные боли
Просил этот кот лишь о капле любви.
О капле сочувствия, что в этой жизни
Мы доброе сердце сберечь не смогли.

Я в этот момент неожиданно понял,
Что самый красивый и любящий тот,
Кто смотрит сейчас на меня, умирая,
Обычный уродливый уличный кот.

Впервые он чувствовал чью-то заботу.
Нашёл он того, кто сумел полюбить.
И счастлив, что встретил того, кто смягчает,
А не пытается боль причинить…

Он умер чуть раньше, чем мы были дома.
Я сел у подъезда с котом на руках.
Держал его долго, пока не стемнело.
В душе поселились тревога и страх.

Ведь я осознал, что несчастный калека
Меня изменил за один только миг.
Он мне сообщил о страдании больше,
Чем тысячи лекций, уроков и книг.

Он мне расцарапал не тело, а душу.
И пусть в моей жизни немало забот,
Но я к одному только буду стремиться -
Учиться любить как Уродливый Кот...

Эдуард Асадов

Он убегал, в него стреляли люди
Проваливаясь лапой в рыхлый снег,
Волк твёрдо знал: спасения не будет
И зверя нет страшней, чем человек!

А в этот миг за сотни километров,
Был в исполненье смертный приговор
Девчонка малолетняя  там где-то
Уже четвёртый делала аборт…

Малыш кричал! Но крик никто не слушал
Он звал на помощь: «Мамочка, постой!
Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным,
Дай мне возможность жить. Ведь я живой!»

А волк бежал… собаки глотку рвали
Кричали люди пьяные в лесу
Его уже почти совсем догнали,
Волк вскинул морду и смахнул слезу.

Малыш кричал, слезами заливаясь
Как страшно не родившись умереть!
И от железки спрятаться пытаясь,
Мечтал в глаза он маме посмотреть.

Вот только «маме» этого не нужно
Не модно стало, видите ль, рожать
Она на глупость тратит свою душу,
Своих детей «не в падлу» убивать!

А волк упал без сил… так было надо,
Он от волчицы варваров увёл.
Одна она с волчатами осталась,
Когда он на себя взял приговор.

Собаки рвали в клочья его тело,
Но только душу волчью не порвать!
Душа его счастливой мчалась в небо
Ради детей есть смысл умирать!

И кто, скажите, зверь на самом деле?
И почему противен этот век?
А просто, человечнее нас звери…
И зверя нет страшней, чем человек!